“L’Internationaliste” построена по образу своего старшего брата по ту сторону Альп: большие аналитические статьи по тому или иному частному вопросу международных отношений, общественно-экономической жизни той или иной страны или экономической структуре крупной экономической группы, в некоторой степени напоминающие манеру “Monde Diplomatique”, но …  менее политические (!). Политика, в марксистском смысле слова, а не в смысле расплывчатого анализа по образцу буржуазных политологов, в действительности, является великим отсутствующим на страницах органов этой группы, которая считает себя «коммунистической» и «ленинистской»! 

Чтобы дифференцироваться от мелких, не обладающих влиянием групп, которые, как она говорит об этом, не стоят даже труда, чтобы их критиковать, “Lotta Comunista” («Коммунистическая борьба» - ит.) предпочитает представлять себя как крупная организация, распространяющая свою газету в тысячах экземпляров, свои книги в сотнях экземпляров, и играющую важную роль в забастовках (1) – и, кажется, что активистов этой организации можно найти вплоть до высших эшелонов профсоюзных бонз; но, и это все объясняет, читателю было бы трудно понять, при чтении этих газет, каковы конкретные политические позиции по какой бы то ни было теме, какова ориентация и директивы, которые она дает своим активистам, какую борьбу она ведет против анти-пролетарских течений и реформистских сил и т.д., одним словом, какую деятельность она ведет в той или иной области (оставляя в стороне издательскую деятельность) (2).

В то же время, от случая к случаю, случается, что реальность требует от “Lotta Comunista” занять позицию публично: это то, что происходило во Франции вместе с перипетиями выборов весны 2002 года и различными демонстрациями, задававшими их ритм. “L’Internationaliste” ответил на свой манер, опубликовав в своем № 27 (май 2002) статью, озаглавленную: «Антипарламентаризм и ленинистская стратегия», которой предшествовало следующее введение, которое мы приводим здесь полностью:

«В следующих номерах “L’Internationaliste” мы займемся анализом результатов президентских выборов и многочисленных откликов, которые, в конечном итоге, оказывают глубокое влияние на психологию и политические позиции во Франции и других местах. В ожидании получения более полных данных, дающих возможность заменить эмоциональную страсть научным исследованием, мы продолжаем публикацию разработок группы Lotta Comunista по вопросу стратегического абстенсионизма. Тенденция к сокращению числа участвующих в голосовании – которую в полной мере подтверждают эти выборы – побуждает нас к углублению изучения политической позиции, в том числе исходя из этого стихийного феномена для того, чтобы хотя бы отчасти сделать его сознательным и сделать из него первый шаг к занятию революционной позиции по отношению к империалистической демократии».

Активисты группы “L’Internationaliste”, которые, несомненно, являются хладнокровными и уравновешенными учеными, испытывающими отвращение от страстей и эмоций, утверждают, следовательно, что им нужно «получить более полные данные» (?), прежде чем они получат возможность провести свой анализ событий, которые волнуют страну и вынуждают всех занять соответствующую позицию. За неимением возможности сказать что-либо об этих событиях, они публикуют статью Lotta Comunista (17-летней давности!), в которой объясняется их позиция, стремящаяся к тому, чтобы сделать «отчасти сознательным» (что сводится к допущению, которое эта позиция позволяет, что, по меньшей мере, отчасти, несознательным!) стихийное явление растущего абстенционизма и сделать из этого феномена начало перехода к революционной позиции по отношению к буржуазной демократии нашей эпохи. Таким образом, “L’Internationaliste”  в трех фразах наглядно демонстрирует таким образом, что его помпезные ссылки на науку и ленинизм служат лишь камуфляжем врожденного эмпиризма, который, неизбежно, оставляет его безоружным по отношению к событиям, которые он не способен анализировать и понимать. 

Напротив, именно потому, что она обладает четкими политическими и программными ориентирами, точно определенными заранее, классовая партия может оказаться не дезориентированной самыми «неожиданными» событиями, и она способна, даже, и особенно в этих случаях, определить революционную позицию и призвать пролетариев присоединиться к ней, вместо того, чтобы просить их подождать, пока они не проведут это неизвестно сколь долгое «научное» исследование. В то же случае, который мы рассматриваем, позиция по отношению к «империалистической демократии» недвусмысленно зафиксирована, теоретически и программно, почти столетие назад: т.е. со времени разрыва с социал-демократическим II Интернационалом, зараженным демократизмом, и формирования III Коммунистического Интернационала, который, возвращаясь к аутентичным положениям марксизма, объяснял, что демократия есть лишь одна из форм господства буржуазии.

В то время как в программном плане согласие с руководителями Интернационала было полным, в тактическом плане, напротив, наше течение было несогласно с ориентацией «революционного парламентаризма». Последний имел намерение разрушить изнутри парламента демократические и электоральные иллюзии, широко распространенные среди пролетарских масс: мы считаем, что эта тактика затрудняет борьбу против этих иллюзий и этой практики, унаследованной от реформизма и присутствующей, в том числе и в партии, вместо того, чтобы облегчить ее.

Статья из “Lotta Comunista” (LC) как раз и представляет собой атаку на наше течение в этом вопросе; но мы увидим, что под прикрытием критики позиций «Бордиги» от имени «ленинизма» ее целью является именно материалистическая марксистская, и, следовательно, ленинистская концепция тактики.

Упоминая «фундаментальную передовую статью марта-апреля 1968 года», LC пишет, что «согласно этой статье, поскольку тактика не может быть исходным пунктом, борьба Ленина за революционное использование парламентаризма в 1920 году должна была рассматриваться как специфическое применение стратегии». По мнению LC, первый Конгресс Коммунистического Интернационала (1919) обратил внимание на необходимость и срочность разрыва с любой формой центризма; второй Конгресс посвятил себя «оснащению различных коммунистических партий, сформировавшихся в качестве национальных секций всемирной партии, однородной структурой», применяя большевистский опыт («Что делать?»). «Такова причина, по которой [Ленин] жестко критиковал формальную непреклонность крайней левой …: теоретическое разделение, уже имевшее место, не является больше необходимым; напротив, необходимо иметь возможность вести политическую борьбу, приобрести способность к действию, в том числе и в тактическом плане, с целью завоевания эффективного руководства рабочим движением на революционной стадии».

Напомним сначала, что вопреки тому, во что верит LC, в момент проведения Второго Конгресса, ни Коммунистическая партия Италии, ни Коммунистическая партия Франции еще не были созданы; разделение, не только теоретическое, но также и практическое, т.е. политическое и организационное, с центризмом, который находился во главе французской и итальянской  социалистических партий, еще предстояло осуществить (оставим здесь в стороне пример Германии). И если именно в Италии это разделение осуществилось наиболее полным и глубоким образом, то это не случайно, а благодаря отнюдь не формальной непреклонности Левой!

Отметим попутно, что L.C. выставила нос своей оппортунистической физиономии, написав (ошибочно приписав Ленину свою собственную позицию), что когда теоретическое разделение было осуществлено, оно не было больше необходимым, не к чему больше возвращаться: в действительности, «разделение», т.е. поддержание и защита не только теоретической, но и политической и организационной независимости, посредством теоретической, политической и практической критики противостоящих позиций и установок, никогда не приобретается раз и навсегда, но должно постоянно переутверждаться и закрепляться перед лицом многообразной и всепроникающей деятельности всех организаций и всех партий, связанных с сохранением существующего общества, перед лицом мощи всех институтов и всех каналов буржуазной пропаганды. Это «разделение» есть необходимое условие для того, чтобы партия класса могла реально влиять в революционном направлении на ход классовой борьбы, для того, чтобы она стала прочной точкой опоры для пролетариев, находящихся в процессе «разделения» с подчиненностью буржуазному порядку и чтобы она работала над тем, чтобы вырвать остальных пролетариев из этой подчиненности. Тем более важно повторить эту элементарную истину, что она совершенно непонятна для всех т.н. революционеров, которые представляют искусство камуфляжа или политического переодевания в качестве вершины научной ленинистской тактики. Критикуя в 1928 году «эпигонов большевистской стратегии» (наследие которых, в действительности, подхватила L.C.), которые «в качестве квинтэссенции преподносят молодым коммунистическим партиям  маневренность и гибкость», Троцкий писал: «Не гибкость служила, да и сейчас не должна служить, основной характеристикой большевизма, а твердокаменность … не блаженный “оптимизм”, а непримиримость, бдительность, революционное недоверие, борьба за каждый вершок своей самостоятельности – вот коренные черты большевизма» (3).

Второй Конгресс, в действительности, был настоящим учредительным Конгрессом Коммунистического Интернационала, не только потому, что он впервые собрал делегатов всех крупнейших капиталистических государств и многих колониальных стран, но, главным образом, потому что он обсудил  и разрешил наиболее неотложные и жгучие политические и программные вопросы о приеме новых коммунистических партий, их структуре, парламентской тактике, колониальном вопросе и т.д. (4). Очень далекий от того, чтобы критиковать ее, Ленин опирался на непреклонность Левой, например, в знаменитом вопросе об условиях приема в Интернационал, где, по настоянию Бордиги, он сохранил одно из своих условий, которые готов был отозвать перед лицом оппозиции центристских элементов, и принял дополнительное условие, предложенное им (5).

Расхождения по некоторым вопросам тактики, безусловно, существовали, и это как раз случай парламентского вопроса. Тезисы итальянской коммунистической Левой защищались Бордигой в его докладе и в ходе дискуссии. Для того, чтобы прочитать эти тезисы, так же как и официальные тезисы о «Революционном парламентаризме», представленные Бухариным, мы отсылаем читателя к нашей брошюре «Парламентский вопрос в Коммунистическом Интернационале», который мы вскоре переиздадим вновь.

LC утверждает в своей статье, что Ленин был прав против Бордиги по этому вопросу: «Критика Ленина оказалась методологически и стратегически (?) обоснованной, потому что она уловила, за конъюнктурной стратегической (?) проблемой электорального абстенционизма, отстаиваемого Бордигой, существенную стратегическую несостоятельность. То, что Ленин почувствовал в аргументации итальянского коммуниста, было суммой детерминизма (!) и морализма на манер Второго Интернационала, который приведет Бордигу к теоретическому обоснованию отказа от политической борьбы после поражения 1926 года».

Было бы интересно, чтобы LC сказала нам где, когда и как Бордига теоретически обосновывал этот отказ, и в чем позиция нашего течения имела какое бы то ни было сходство с позицией социал-демократии, как по этому вопросу, так по любому другому! Это правда, что Бордига, находившийся под постоянным и строгим надзором фашистской полиции, после возвращения из ссылки в 1930 году, не вел никакой организованной политической деятельности в течение почти 15 лет, т.е. до тех пор, пока изменение политической ситуации не дало ему возможность возобновить эту деятельность. Подобного рода обстоятельства случались и другими, начиная с Маркса и Энгельса, и в этот период также находились люди для того, чтобы найти в них предлог для осуждения их теоретической и политической ориентации во имя анти-детерминизма и волюнтаризма. Никогда, ни Маркс, ни Ленин, ни Бордига, никакой другой марксист-революционер не обосновывал теоретически отказ от политической борьбы (как это происходило с некоторыми героями Второго Интернационала, например, с Бернштейном по отношению к коммунарам или с Плехановым по отношению к революции 1905 года); но, как материалисты, они всегда признавали и утверждали, что возможность, сфера действия и результаты этой борьбы определялись объективными (и субъективными) условиями данной ситуации. 

Но после признания правоты Ленина, LC сообщает своим читателям, что она, тем не менее, проповедует не только другую тактику, но и другую стратегию: «Мы не отвергаем, в принципе, революционный парламентаризм: напротив, мы повторяем, что ленинские тезисы 1920 года верны. Мы считаем, однако, что они не могут быть использованы на нынешнем историческом этапе в качестве стратегического (?) решения проблем классовой борьбы. Не в абсолютном смысле этого слова, а в Италии на основе конкретного анализа». Так еще верны или в большей степени верны эти тезисы? – тезисы, которые большевики никогда не имели странного намерения представлять как стратегическое решение для классовой борьбы: если имеется «стратегическое решение», оно может быть конституировано лишь созданием международной классовой партии, а не особой тактикой этой партии.

После погружения, таким образом, читателя в пучину недоумения, статья  резко обрывается: «В уже упомянутой статье 1968 года мы говорим, что анализироваться всегда должны все аспекты тактического вопроса, чтобы можно было выбрать наиболее выгодное решение: “все аспекты и, следовательно, даже те, которые Ленин не мог рассматривать и подчеркивать, потому что они еще не получили такого развития, как они сделали это в течение последних пятидесяти лет”. Ленин внедрял свою тактику в более широком видении, чем мы описали (где?). Сегодня мы иным образом коррелируем и подчеркиваем объективные и субъективные факторы долгого цикла борьбы (?), и все это дает нам возможность сделать вывод в пользу стратегического абстенционизма». Финальная точка.

Что означает этот абстенционизм, уже не тактический, но «стратегический», каковы новые аспекты, о которых не мог знать Ленин, и которые, по-видимому,  появились в Италии в течение последних пятидесяти лет, что это за замечательный конкретный анализ и т.д., читатель “L’Internationaliste”, которому не выпало счастье стать обладателем номера “Lotta Comunista” за апрель-июнь 1968 года, ничего об этом не узнает.

*   *   *

По ту сторону отдельного взятого парламентского вопроса, изложение которого обрывается на полуслове, рассмотрим поближе, как L’Internationaliste/Lotta Comunistaсубъективные бъективные факторыком видении, чем мы описали (где? пятидесят леттому что они еще не 20 года нарам или Плеханова  видит то, что они называют «формализмом», «морализмом» «Бордиги» - для этих людей все сводится к индивидам: «итальянская левая Бордиги», тезисы Бордиги, «секретарь КПИ, который эффективно проводит избирательную кампанию 1921 года» и т.д.: старая буржуазная идея, согласно которой именно несколько исключительных индивидов делают историю, диктуя отупевшим толпам, что они должны делать и как они должны думать – тогда как это прямо обратно тому, что происходит в реальности; именно большие коллективные движения масс, большие классовые столкновения делают историю и находят себе адекватные человеческие инструменты (уточним, кроме того, что Бордига никогда не был «секретарем» партии: это вместе со Сталиным устанавливается господство «секретариатов» - структур, которые по определению должны были быть главным образом техническими – в бюрократизировавшихся коммунистических партиях). Они цитируют выдержки из Римских тезисов (принятых в 1922 году на II съезде Коммунистической партии Италии); вот отрывок (приводится нами в несколько расширенном виде):

«Прежде чем перейти к тактике как к таковой, нужно изучить, какие элементы может внести в ее определение исследование текущего состояния движения. Программа коммунистической партии предусматривает, что в ходе ее реализации, которая ей обычно предназначена, она осуществит ряд действий, соответствующих последующим ситуациям. Имеется, следовательно, тесная связь между программными директивами и тактическими правилами. Изучение ситуации проявляется, следовательно, как дополнительный элемент решения тактических проблем, поскольку в своем сознании и в своем критическом опыте партия уже предусмотрела определенные варианты развития ситуации и, следовательно, разграничила возможные действия, соответствующие каждому из них. Изучение ситуации позволит контролировать точность перспективы развития, которую партия сформулировала в своей программе … [Партия] должна, следовательно, прилагать все усилия, чтобы предвидеть различные варианты развития ситуации, с тем, чтобы проявить в каждом из них всю степень влияния, которую будет возможность осуществить; но ждать эти ситуации, чтобы испытать на себе, эклектичным и непоследовательным образом, их указания и побуждения - это метод, характерный для социал-демократического оппортунизма. Если коммунистические партии когда-нибудь позволят ему навязать себя, они согласятся на гибель коммунизма в качестве активной идеологии и деятельности …

В определенном смысле проблема тактики состоит не только в выборе удачного пути для эффективной деятельности, но также и в том, чтобы избежать того, чтобы деятельность партии не вышла за пределы надлежащих границ, вернувшись к методам, которые, отвечая пройденным этапам, остановили бы дальнейшее развитие партии и, что еще хуже, привели бы к отступлению в деле подготовки революции … Партия и Интернационал не могут согласиться на самую большую свободу и гибкость тактики в своих руководящих центрах и оставить принятие решения по ней только на их суд, после изучения ситуации. Программа партии не носит характер простой цели, которой можно будет достигнуть любым путем, но это программа исторической перспективы, в которой пути следования и пункты прибытия тесно связаны между собой. В различных ситуациях тактика должна, следовательно, находится в гармонии с программой и, для этого, общие тактические правила для следующих друг за другом ситуаций должны быть уточнены в определенных, несомненно, не жестких, но во все более четких и все менее изменчивых пределах, по мере того как движение будет усиливаться и приближаться к своей конечной победе. Только таким образом можно добиться максимального централизма в партиях Интернационала» («Римские тезисы») (6).

Статья L’Internationaliste/Lotta Comunistaсубъективные бъективные факторыком видении, чем мы описали (где? пятидесят леттому что они еще не 20 года нарам или Плеханова  иронически комментирует: «Это похоже на идеальное решение, яйцо Колумба: в неизменной программе коммунизма уже содержится невозможность его отклонения от своего пути. Но ничего подобного: это лишь чистый формализм, это не диалектика. Эта теория хочет разрешить политическую проблему, мумифицируя ее, отодвигая ее в сторону».  

Затем она продолжает свою мысль цитированием их известной передовицы 1968 года: «… тактика не может просто вытекать из теоретического рассмотрения; но на основе теории она должна разрешать ряд проблем, касающихся борьбы классов. Коммунистическая тактика не имеет другой цели, кроме усиления борьбы рабочего класса в перспективе стратегии революции и диктатуры пролетариата. Верность тактики может быть проверена только в перспективе стратегии. Поскольку тактика – это инструмент борьбы классов, она ни в коем случае не может отделяться от нее, потому что если тактика не выражает самые передовые проявления борьбы рабочих, она, в конечном итоге, станет тактикой борьбы капиталистов. Нет среднего пути, нет “нейтральной” тактики».

Все это чрезвычайно путано. Тактика не есть некая вещь в себе, это не «инструмент борьбы классов» вообще, а инструмент организации, профсоюза, партии для реализации ее целей, общих или частных, в той или иной ситуации. Коммунистическая тактика, т.е. тактика коммунистической партии, не обязательно в своей роли должна «выражать самые передовые проявления борьбы рабочих»; может иногда происходить так, что она предписывает сдерживать эти передовые проявления для того, чтобы не было отрыва от менее передовых масс, как это делали большевики в июле 1917 года в то время, когда значительная часть пролетариев Петрограда хотела свергнуть правительство. Если принимать всерьез то, что сказано в этой цитате, то нужно ли сделать вывод, что большевики тогда следовали капиталистической тактике? Или что сторонники абсурдной теории наступления, согласно которой Коммунистическая партия должна непрерывно бросаться сама и бросать пролетариев в атаку, была права в 1921 году? Как бы то ни было, L’Internationaliste/LCсубъективные бъективные факторыком видении, чем мы описали (где? пятидесят леттому что они еще не 20 года нарам или Пл комментирует:

«Бордига считает, что тактические варианты уже “разграничены” в программе и способом “все более четким и все менее изменчивым” по мере того, как революционная фаза идет на подъем. Для нас тактика не может “просто вытекать” из программы … По мнению Бордиги, анализ ситуации дает возможность “контролировать точность” программы. Для нас анализ необходим для разработки стратегии, дающей возможность исторической реализации этой программы». 

Суть дела выражена ни слишком ясно, ни слишком объективно, но, между тем, похоже, что расхождения касаются связи тактики, в свете реальной деятельности, с общей программой партии. Наше течение, действительно, всегда настаивало на том принципе, что тактика, которая направляет деятельность партии, должна с максимально возможной строгостью вытекать из общей программы, что в этой деятельности должно быть максимально возможное соответствие между тактикой и программой, между деятельностью партии и ее программой. Это было не прихотью, упавшей с неба, а болезненным уроком, извлеченным из исторического опыта социал-демократического оппортунизма, для которого характерен разрыв между двумя его сторонами, между революционной «программой-максимум», функции которой были, главным образом, декоративными или утешительными, и повседневной деятельностью, реформистской, минималистской, постепенческой, совершенно конкретно адаптированной к требованиям момента.

Все невозможно с точки зрения действия, если хотеть оставаться верным общей ориентации, определенной программой: любая тактика, «мягкая», «гибкая» и т.д., которая вступает в противоречие с этой программой, обесценивает ее и, следовательно, политически ослабляет партию, потому что расшатывает программные основы, которые ее определяют: не хорошая партия делает хорошую тактику (иначе говоря: если «имеется» партия, за ней можно следовать при любой тактике), но хорошая тактика делает хорошую партию (иначе говоря: именно следуя хорошей тактике, тактике, соответствующей ее целям и ее революционной программе, партия усиливается, упрочивается, развивается). Беспринципная оппортунистическая тактика приводит к перерождению самых лучших партий, обладающих самой лучшей программой, в партии оппортунистические. Это причина, по которой наше течение, опасаясь, что начнется подобный дрейф, выдвигала требование и настойчиво обращалась к Интернационалу с тем, чтобы общие тактические правила были четко установлены в определенных рамках, разумеется, в соответствии и на основе коммунистической программы и в соответствии с ситуацией, которую следует анализировать и эволюцию которой нужно стараться предвидеть.

Приравнивать это требование к уловке, к чистому формализму, к отказу от разрешения политических проблем, это значит проявлять поразительную слепоту перед непоправимыми губительными последствиями, вызванными безудержным поссибилизмом в вопросах тактики, который навязывал себя в рядах Интернационала вместе с его рискованными маневрами и резкими зигзагами, решения о которых принимались внезапно в один прекрасный день, и которые доходили до того, что противоречили фундаментальных программным положениям (например, пагубная тактика рабочего правительства, которая предполагала формирование правительств в союзе с реформистами, воскрешая парламентский путь, осужденный в программе, и попытки применения которой в Германии имели очевидно катастрофические последствия). Исторический анализ неопровержимо показывает, кто был тогда прав, наше течение или те, кто разоблачал его «схематизм», его отказ понимать благодеяния маневрирования и тактической изобретательности. Зиновьев шутливо сравнивал Бордигу с указательным столбом, который всегда остается там, где его поставили. Но указательный столб имеет то преимущество, что он всегда указывает одно и то же направление, тогда как Интернационал, все больше и больше колеблясь по воле изменяющейся ситуации, трансформировался во флюгер и полностью сбил с пути рабочее и коммунистическое движение. Когда Зиновьев сам пришел к тому, чтобы отдать себе в этом отчет, было слишком поздно.

Если почти через 80 лет LC не отдала себе в этом отчет, то она не сможет сделать этого никогда. Речь, в действительности, идет не о слепоте, об отсутствии здравомыслия или о близорукости, которые можно было бы исправить; но это признак того, что Lotta Comunista/L’Internationaliste входит в число вечных сеятелей путаницы, для которых движение это все, а программа не бог весть что, для которых тактика должна быть как можно свободней и изменяемой по желанию, в соответствии с экспертным анализом (который простому народу, несомненно, не надо знать, поскольку он его не смог бы понять) больших квалифицированных начальников, которые преклоняются перед конкретным и непосредственным; одним словом, что эта группа берет свое начало в крайне многочисленной толпе центристов, являющейся объективным препятствием для восстановления пролетарской классовой партии.